TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?


[ ENGLISH ][AUTO] [KOI-8R ] [WINDOWS] [DOS] [ISO-8859]

Возврат к оглавлению

Надежда Горлова.

Покрова на Нерли

 

В середине XIX века в светских кругах Европы вполне серьезно обсуждался вопрос: может ли женщина быть писателем? Вопрос и сейчас не утратил актуальности. Попробуем разобраться на примере творчества Надежды Горловой.

Язык рассказа отличает образность. Автор не практикует бессильные прилагательные, чтобы передать читателю представление героя о том мире, который его окружает, а прибегает к веским художественным приемам. Например, "лыжня проводов протянулась надо мной". Кто бывал на Нерли знает, как трудно найти подходящий ракурс при фотографировании собора, чтобы в кадр не попали провода ЛЭП. Детали важны чрезвычайно. Писателя отличает от дилетанта-графомана не в последнюю очередь внимание к деталям. Здесь они выписаны. Досадное чувство испытал герой, автор и читатель от этой засоренности святыни: "Красивый луг. Да, только какой-то оккупированный индустрией - поезда, высоковольтка, машины частят". - также как от чтения атеистических стихов возле храма, чья красота, казалось бы, способна заставить неверующего поверить. Еще бы его не оккупировали, ведь приезжающие сюда люди заслуживают такого унижения святыни: "Олег и Большаков обошли вокруг церкви, не взглянув на нее, заложив руки за спины, обсуждая расход масла и западение педали".

Это так описана индустриализированная природа, то есть, грубо говоря, предметы вне поля зрения писателя неживые. Но и собственно чувства человеческие, как бы внутренние, а не по поводу окружающего удались: "Найдя стельку, Лариса заплакала от умиления". Вот верю, сходу и полностью верю в эту фразу. Прямо чувствую, словно вижу перед глазами ту женщину. Это чисто женские подробности, которых мужчина не умеет увидеть, и даже увидев, не может адекватно зафиксировать в образе. Писателю-мужчине заметить такие детали: "у экскурсоводши мокрые от пота пятки то и дело выскальзывают за пределы босоножек", - чрезвычайно сложно.

Только вот... напрасно Надежда Горлова взялась описывать восприятие мира, каким он представляется мужчине, даже хотя бы мальчику: "Я шел по полю, по узкой, телесного цвета тропинке, похожей на чулок, извилисто брошенный в траву". Ключевые слова тут: "телесного цвета" и "чулок". Не видит мальчик в тропинке чулка! У него другой ассоциативный ряд. Или такая констатация: "а я в свои семнадцать лет был один, и ни одна девушка на свете еще не любила меня". Тем-то и отличается мужское Ян, от женского Инь. Да какая разница, как она ко мне относится, - важно, как я к ней! Мужское начало твердое, агрессивное, активное. Впрочем, не буду чрезмерно увлекаться изложением как бы "правильной" точки зрения. Продолжим экскурс.

"Я полюбил ее руку с ключом, как будто ключ был плодом ее руки, как яблоко - древа". Так, наверное, женщина видит мужчину, по частям. И любит вот так по особенному, по-женски. Как Кити, то во Вронского по уши влюблена, а через пару дней, - ба! нет милее друга, чем Левин! Там, про Кити, верю. И не потому только, что рукой классика выписано. Здесь не верю! Не мальчик, не юноша эту сценку увидел.

И вот неспособность искренне и правдиво отобразить образ мальчика в первой части рассказа обесценивает весь замысел. Можно, конечно, догадаться, умом уже, что вот, мол, один мальчик, вот другой, вот девочка. Они выросли. Этот вот душою, вроде как, лучше, глубже. А тот мельче и примитивней. Но она оказывается со вторым, что несправедливо, но истинно. Но если я с самого начала не поверил, что мир видит мальчик, что толку от композиции. Прозаик должен суметь быть искренним до конца.

Если, например, Олег Файнштейн берется  в своем рассказе "Кража или возвращение любви" описывать двух сестер, влюбленных в одного мужчину (в мужа одной из них), то в каждой фразе чувствуешь их взаимную ревность, ревность и любовь к сестре одновременно. Веришь, что он ушел на фронт от них, от их ненормальной любви. Эмоциональная взвинченность, патологическая непоследовательность выписаны так, что пришлось несколько раз листать текст в начало - проверять, правда ли, что автор-мужчина. Казалось, не может быть, чтобы до такой степени проник в глубь женской души.

Надежде Горловой не удалось проникнуть в суть мужской души: "Это была некрасивая блондинка с круглыми щеками и вздернутым носом". Так женщина оценивает другую женщину, рефлекторно выискивая недостатки. И в утверждениях о скорой влюбленности героя в эту "некрасивую блондинку" проявилась лишь чисто женская непоследовательность автора.

Я и сам для себя не решил еще этого вопроса: может ли быть писателем женщина? Наверное, признаю, когда увижу не просто изысканную фразеологическую эквилибристику, не вычурную словесную красивость, а способность перевоплотиться в образ противоположного пола. А пока, что же, не нахожу доказательств. Можно, конечно, обходить острые углы темы, избегать описания мужского восприятия мира. Но тогда о чем же останется писать? "Ах, я влюблена!" или "Ах, он меня бросил!" Узковатая получится палитра. Но, по крайней мере, можно будет говорить о реализации сюжета, об убедительности образов. Право не знаю, что же выбрать... из двух зол.

15 февраля 2000 г.

Вячеслав Румянцев

Ссылка на О'ХАЙ!

Сюда бросать письма

Ссылка на Русский Переплет


Rambler's Top100