Мой университет

          Я родился в маленьком посёлке с населением 600 человек, на полюсе холода - в Оймяконском районе, где добывают золото - из земли и из людей.
           Во времена ГУЛАГа там был лагерный пункт, поэтому ручей на котором стоял посёлок назывался «Невесёлый». Мой папа работал на экскаваторе, а мама - в бухгалтерии. Под ногами вечная мерзлота - это когда под слоем почвы глубиной сантиметров десять начинается ледяная линза на несколько метров - до километра в глубину. Там я заимел привычку подкладывать под седалище какую-нибудь прослойку, что неоднократно спасало самые нежные органы от замерзания. Сохранив их, я сохранил и достаточно жизненных сил.
           В моём посёлке не было больницы, а доехать до соседнего мама не успевала, поэтому из её утробы я выкатился под удивленные якутские звёзды прямо в руки фельдшеру - это был единственный медработник на сотню километров кругом.
           У нас не было канализации и водопровода. Зато было два канала по телевизору, транслируемые на Крайний Север через Спутник-8. «8» означало часовой пояс. Я прочитал все книжки что были дома ещё в детстве. Помню, мне было лет семь, читаю «Собачье сердце» и восхищаюсь.
           Мальчиком я рос тихим, скромным, послушным и прилежным. Но шалости нежно любил - кажется, это единственная любовь, которую я пронёс через всю жизнь неизменной. Лет в пять мы с товарищами ограбили детский садик - прокрались в закрытое учреждение на кухню, стянули шоколадные конфеты и сухарики. Цимес в том, что закрыто оно было по причине сохнущих после окраски полов. Следы маленьких лап хладнокровных преступников прямо по всей свежей краске не оставили равнодушными никого. Конфеты стоят обедни.
           Лет через семь Коля, парень из этой троицы, будет делать в гараже бомбочки из сурика и серебрянки в компании других оболтусов-подростков и кинет случайно бычок в тазик с серебрянкой. Воспламенившаяся алюминиевая смесь температурой 300 градусов расплескается по мягкой обивке внутри гаража и пожар мгновенно разольётся по всему помещению. Дети выживут, но пострадают все - кто просто сломает ногу прыгая со второго этажа, кто получит ожоги. А у Коли обгорит 80% поверхности тела, его полгода будут таскать по больницам, вырезать куски кожи с ягодиц и пересаживать на лицо, и вернётся он к нам в 12 лет, весь как кусок оплавленной пластмассы, с редкими островками седых волос вместо шевелюры и с покалеченной навсегда психикой.
           Второй парень из этой компании, Сергей, тридцать лет спустя будет предлагать мне продавать земли в Абхазии. Сведёт меня с местным решалой в Гаграх, а вечером я перепью вина и полезу голышом в штормящее море, и он сделает фотки - одновременно стыдные и ностальгические для меня. А потом Серёга, на которого заведут подставное уголовное дело, сбежит оттуда в Узбекистан. К тому моменту у него будет уже вторая жена и трое детей. Потом он сбежит на Украину, пытаясь продавать запчасти от Белазов и будет говорит что «Украина качает». А потом, после начала СВО - побежит оттуда через Турцию, провезёт семью через три границы. Сейчас он получил образование психотерапевта, у него частный кабинет и спокойная жизнь в неспокойном Севастополе, где он наконец наслаждается обществом русских людей вокруг.
           Ну а я.
          Я рос в посёлке, читал книжки и мечтал о большой жизни так, как могут мечтать только дети в российской провинции.
           Но, но! Там я увидел полное солнечное затмение! И комету Хейла-Боппа. И полярные сияния, и морозное радужное гало вокруг Луны. Там я глотал и Фенимора Купера, и Жюля Верна, и Джека Лондона. И как же сладко колотилось сердце после первого поцелуя с одноклассницей посреди аэродрома.
           Там я знал людей. Я знал, что люди - это тепло. И когда ты выходишь на улицу в -50, ты знаешь только одно - неважно, что за люди тебя ждут, важно что это люди и у них есть печка. Сложно передать словами это чувство как будто ты потихоньку начинаешь умирать, сколько бы слоев одежды (минимум три) на тебя не было надето. Эта неизбежная смерть вокруг учит всех простой мысли: в первую очередь ты всё же человек, а уже потом - скотина.
           А потом - посёлок закрыли.
           Мы переехали в соседний, а мой родной посёлочек, крошечный мирок в распадке между сопок, уничтожили - снесли все здания и вскрыли землю в поисках золота. Я жил там до 12 лет, и больше этого места нет - ни на карте, ни на планете. На космических снимках я нахожу знакомые места - лунный пейзаж, порезанный следами 90-тонных грузовиков.
           Ещё два года мы прожили в соседнем посёлке, и его тоже закрыли.
           Так мы переехали в город Лениногорск, в Республике Татарстан. Там я узнал что, оказывается, между людьми есть разница. Что к тебе могут относится иначе не из-за того какой ты человек, а из-за того какие у тебя форма глаз, носа, высота лба, цвет волос. Там я с удивлением узнал что национальность это не выдумка нацистских учёных, как я читал в умных книжках, а характеристика идущая впереди тебя.
          В Татарстане 90-х лучше всего было быть татарином. Я был русским, но у меня тёмные волосы и сходил за своего. Все хлебные места занимали татары. И в школе нужно было учить татарский язык.
           Поэтому я решил, что поступать буду не в Казань. Поступать я буду в Москву. И я сделал это - без помощи родителей, репетиторов, учителей.
          Да и зачем это всё. Ведь помогал мне сам Бог.

Проголосуйте
за это произведение