|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Сергей Городенский
Играли пьесу на снегу,
Как в жизнь, играючи, играли,
Без оглушительной морали,
И умирали на снегу,
И снегом щеки оттирали.
Сквозь нас шагали декабри,
Треща морозом новой эры,
И над заснеженным партером
Скрипели сосны - фонари,
Внимая юному Мольеру.
А он парил, Икар зимы,
Слегка касаясь рамок правил,
И публикой бескрылой правил...
А публикою были мы.
1987
Улица
Это художник сошел с ума?
Это не лето и не зима.
А по холсту твоего лица -
Скользкая мокрая улица.
За прегрешения извини,
За бесполезность
Снегов вчерашних.
Светятся праздничные огни,
Глупо таращась.
Пусть твой восторг и твоя печаль
Мною не поняты.
Мне бы с начала тебя начать -
Лунною полночью.
Чтоб терпеливо, касаясь едва,
Неспешно, не вдруг подобрать слова.
На цыпочках донести в горсти -
Прости...
Мы бесконечность верим свою,
Глупые дети.
Клин фонарей смотрит на юг -
Не улететь им.
Ты мое праздничное начало,
Ты моя умница.
Не разделяй же меня на части,
Улица.
Взгляд заблудился,
Причалив у пристаней
Рам золоченых.
В их глубине
Просыпается истина.
Эй, там, о чем вы!
Вам застилает глаза туман?
Это художник сошел с ума.
1987
***
Я не люблю зиму.
За холодов силу.
За искореженные лица
Столицы.
Опеленал город
Рваным бинтом холод.
Сто белых дней длится
Больница.
Молчит ночной зуммер
Мой телефон умер
Горстью монет в кармане
Помянем.
Дай хоть воды, что ли.
Ты мне сестра - или?
Не до утра ж молиться.
Не спиться.
***
Встает ленивая заря.
В урочный час
На перепелку глухаря
положен глаз.
Заключена война миров
В котомку сна.
И приговор всегда суров,
Как тишина.
В нечеловеческий рассвет
Упершись лбом,
Мы не поймем, что смерти нет.
Что все - потом.
Потом, споткнувшись невзначай,
Упустим нить,
Проснемся, и заварим чай.
И будем жить.
Забудем о грустном
Забудем на время о грустном, о вечном забудем.
Войдем в электричку, на станцию Лето прибудем,
Проникнем чудеснейшим образом в сказку, как в чащу,
Где черное озеро спит у березы молчащей,
И жжет бересту моих писем печальная дева,
И лошадь старательно учит, где право, где лево.
Минуя овраги невзгод и холмы невезенья,
Где странные тени мелькают, как ветви оленьи,
В полянах, как боги, на клевере диком возляжем,
И шепотом детские тайны полянам расскажем.
А вечером жаркое пламя забьется как птица,
И золотом выкрасит нашу одежду, и лица.
И будут слова неуместны, а сны - неуемны
Как новые новости птичьи - щедры и бездомны.
Наутро следы - будто влажная строчка в тетради...
Войдем в электричку, и вечность захлопнется сзади.
У моря
Губы.
Голос скорбей - не в глазах.
Кровь поцелуев, черная корочка хлеба.
Тронная речь второпях не спасает от чувства
Либо вины, либо горечи нелюбви.
Розы у рта. Волны от нёба до неба.
Птицы купаются в солнце -
Их черные крылья в крови.
Утро.
Туша соленой воды
Тужится, дышит. Ждет твоего приближенья.
Ты еще спишь, но уже
Ловишь гремучую смесь
Ветра, озона, взорванной плоти вина.
Я не причем, - я наблюдаю скольженье
Профиля, взгляда, ресниц,
Убежавших от странного сна.
Стой, липкий курортный роман.
Киномеханик сослепу рвет киноленту.
Бегство из собственных рамок
Подобно победе
Шахматной пешки, павшей у края доски.
Струйка песка по загорелой коленке
Тихо стекает в пропасть
Прибрежной тоски.
Скатертью дорога
Дорога скатертью лежит,
И в ожидании сюжета
Рукой несмелою пришит
К холсту зимы обрывок лета,
Где тощий дождик в глубине,
И кадр нерезкостью обижен.
А я в заплаканном окне
Ни света, ни тебя не вижу.
Но с глаз спадает пелена,
И с неба, призрачно и чисто
Грозит мне желтая луна
Куриной лапкой пацифиста.
***
За шпиль зацепилась, как знамя, багровая туча.
Ограда чугунного сада забилась в падучей.
А сад облетает ночами,
А листья - как черные метки.
Лишь ржавые клены
Вращают очами
Над нашей скамейкой.
***
Все кончается осенью.
В безнадежном отчаянье
Режет небо над просекой
Профиль птицы испуганной.
Мы друг друга не бросили -
Заблудились нечаянно
В разговорах, в молчании,
В ожидании осени.
Продираясь сквозь заросли
Из вопросов и завистей,
Мы как дети надеялись
На лекарство от взрослости,
Но куда б не бежали мы -
С желатиновой жалостью
Эта осень глядела в нас,
Застилала нам простыни.
И сгорали не мучаясь
В жадном пламени случаев
На пожарах рябиновых
Полюбив нелюбимое.
И грешили неистово.
А она с укоризною
Осеняла нас маревом
И дыханием марлевым.
Ни черта не сбылось у нас.
Шея грезит веревкою.
Мы одни среди осени
На подушках зареванных.
Твое имя не вычертить
Птичьим перышком с проседью.
Кто-то небо все вычерпал -
Все кончается осенью.
***
На обед у меня снег, бред
Перепелкины крылья, брусничный морс
Словари на двадцатых страницах, где пыль, тлен
И адажио (медленно, тихо) сползает с листа
И минутная стрелка - как скальпель
И вот
Я сажусь за рояль
В переулках страниц я слышу заснеженный шепот
Играю без нот
Я играю без звуков шагающих слов
Без твоей упреждающей вечной ухмылки
Прости
Научили меня и манерам и светским ублюдочным рифмам
Скоро вечность зашторит глаза
И бифштексы вслепую я стану накалывать вилкой
Как бабочек в детстве
Под ворчание бабушки под абрикосовым древом
Смотрящим в пыльное небо
Эти юга
Эти как бы неспешные речи, и теплые взгляды провинциалов
Все позволительно всем если греет огонь доброты
Так загадаем желанье под стук переспелых плодов
Каждый раз возвращаясь к столу
По сугробам иллюзий.
***
Как поезд в аварийном торможении,
Еще летит, не зная ни о чем,
И верит в бесконечное движение,
И с пьяным машинистом обручен -
Я прозреваю безнадежно поздно.
Шучу, молчу, стараюсь быть серьезным.
И оправданье каждый раз ищу.
И признаваться в этом не хочу,
Не в силах убежать от наваждения,
И разорвать невидимую сеть...
Когда я полюблю другую женщину,
Я буду падать, но еще - лететь.
***
Прогноз обещает падение нравов,
Столбов, пешеходов, осадков.
Синоптики правы. Синоптикам - браво!
Не глядя - и снова в десятку!
Бреду как в бреду сквозь ночные кошмары,
Надвинув ушанку на брови.
И слева, и справа - влюбленные пары.
В Вероне кого-то хоронят.
Стеклянная птица под утро мне снится.
Февраль восседает на троне.
(Со мной никогда ничего не случится!)
Кого-то хоронят в Вероне.
Как дети мудры. Но природа хитрее...
Оркестр и цветы на перроне.
Сюжет так банален, что не устареет -
В Вероне кого-то хоронят!
Принцесса не плачет, не курит, не спит,
С балкона кого-то торопит.
Ни звука в ответ, только ветер свистит -
Кого-то хоронят в Вероне.
Смотри, моя девочка - падает снег,
Ты долго не стой на балконе.
Ты слишком юна, чтобы помнить о тех,
Кого позабыли в Вероне.
***
Мой барабанщик, барабань!
Поужинав барбитуратом,
Срывая башню у бармена,
Побудь халифом хоть на час!
Мой барабанщик, не устань,
По почкам бей! По хит-парадам!
По постоянным переменам
Всего накопленного в нас.
Реви, крамольная соната!
Взорвись петардой и гранатой!
Швырни оглохших на колени,
Достань до смысла как до дна.
Себя любя до исступленья,
Звени, высокий колокольчик!
Ты в сущности, хороший мальчик.
Что с нами делает весна?
Мой барабанщик, перестань.
Швыряют яйца и томаты,
И перезревшие подростки
Не в силах сдерживать уже,
Девчонки будут до утра
Любить прыщавых пубертатов
И жвачкой залеплять вопросы
От буквы М до буквы Ж.
И клен, и кожа - до крови
Устанут в сумерках наждачных.
(И, тишиною наслаждаясь,
Мы задохнемся от любви.)
Ну что ж ты, медью децибель!
Сверкая бычьими белками
Занозы загоняя в пальцы
Апрель бунтует - се ля ви!
Мы все - заложники любви,
Она торопит нас пинками,
Руля весной и облаками.
Мы все подохнем
Без любви!
