TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?


Проголосуйте
за это произведение

[ ENGLISH ] [AUTO] [KOI-8R] [WINDOWS] [DOS] [ISO-8859]


Русский переплет

Светлана Максимова

 

Стихотворения

* * *

И дар бесценный человечьей речи

Господь поворотил, как реки, вспять.

И раскалил, как меч, мой клекот певчий,

И в мир его вонзил по рукоять...

О, дар блаженный человечьей речи -

Сгорая в адском пламени, сказать:

 

О, если бы я стала просто пеплом...

О, если бы вода, земля, песок

Меня встречали на закате в белом

И провожали в красном на восток.

О, если бы .душа, как прежде, пела,

А не скользила змием между строк.

 

О, если бы обугленной гортанью

Сожженную нащупывая речь,

Я никогда не знала эту тайну,

Которую теперь должна беречь,

О, если бы я знала, что восстану

Я против сути собственной, как меч!

 

 

Как лист перед травой, как солнце полдня,

Восстанет ясность страшная в тот миг,

Что дар блаженной речи ныне отнят

У братьев и возлюбленных моих.

И если я "люблю" скажу сегодня,

Я не расслышу слов своих простых.

 

И если я и птичьих, и медвежьих,

И рыбьих наберу себе в словарь -

Откликнутся стихии мне и вещи,

Откликнется любая божья тварь.

Лишь немотой рычащею зловещей

Замкнется человеческий букварь.

 

А ты все пела - ты поди из гроба

Все пела бы!.. Поди же призови

Кого-нибудь на тех звериных тропах.

И по какому праву этот ропот?!

О, Господи! - по праву! - по любви!

 

Ты дал мне право сопрягать стихии

Огня, воды и воздуха, и снов.

Но чтоб немых услышали глухие,

Мой Бог! Мне не хватило просто слов!

И я стою на вечной литургии,

Где немота основою основ.

По праву сердца и по праву детства

И сказочной наивности своей

Я все ищу одно простое средство -

Рык немоты, глухой, звериной, крестной,

Преобразить однажды в хор воскресный.

И нищенкой остаться у .дверей.

 

ДОРОГОЙ ГОСПОДИН А.

 

На праздник рубят головы... И громко

На башне бьют часы... И невесом

Кружится пух лебяжий над ребенком,

Над садом, над рождественским гусем.

Он пишет, что доволен всем... и тонко

Он шутит: "Вот и все, мой друг..." И все?!

На праздник рубят головы... - на бис так

Бессмертных вызывают! Он бы мог

Героем притвориться в этих списках,

Чтоб изменить несчастный эпилог.

Но книгу он к глазам подносит близко

И голос возвышает свой и слог -

На праздник рубят головы! О, Боже!

Финала не придумаешь глупей!

Вот гости на порог - и вот в прихожей

Сбивают снег, как будто голубей.

И топчут! Топчут валенками! Все же

Где кровь черней - там небо голубей.

Он хочет быть! Он хочет рядом, возле!

Всего лишиться - крыльев, языка!

Он ненавидит свой гортанный возглас,

Что каждому в нем выдаст чужака.

Он хочет быть вот здесь! - в раю навозном,

Исполненном тепла и молока...

 

Последней ночью призрачно и душно.

Двоится взгляд, и жизнь, и каждый жест.

Он на прощанье пишет простодушно

И жизнь свою меняет на сюжет:

Нет-нет, мой друг, мне ничего не нужно.

Прекрасно то, чего на свете нет.

 

Прекрасна осень в маленьком предместье,

И то, что нет такого городка.

Прекрасна весть любая, если вестник

О ней не знает сам и спит пока.

Прекрасна осень тем, что мы не вместе..

Прекрасна осень тем, что коротка...

Что все, мой друг, довольны мы судьбою

И незнакомы с этим стариком.

Он в полночь просыпается от боя

Часов над неизвестною рекой.

Он пишет сам себе: "Господь с тобою!

Ты на ином наречии реком..."

 

 

ЭМИГРАНТ.

Разрыв сухожилий да зимнего сада разлом,

Где загнанный зверь между веком и зеком растерзан...

Не жили, не были, а видели сны о былом,

Пока корабли уходили в Стамбул из Одессы.

 

Вот так и случилось - заело, как будто иглу,

Прощальный мой крик в этой жизни вполне граммофонной.

И этот старик все стоит, словно свечка, в углу,

И щелкает, словно - осечка! - курком - диктофоном.

 

Похоже, что в русской рулетке ему повезло,

Чего не скажу о себе... Ну, да речь обо мне ли?..

Он мне рассказал, как в смолу погружалось весло

На круге восьмом... Ну, а впрочем, к отплытью успели.

 

И так я кричала, когда тот корабль отходил,

И так я кричала, качаясь в нагруженном трюме,

Как только рабы голосят из господских могил.

И мне показалось и, вправду, что раб этот умер.

 

Того не заметил никто... ну, а лет через сто

Он вызвал меня записать мемуары, и здесь я

Уэнала за что страдала все годы, за что

Меня увезли из Одессы и где-то на Темзе

 

В фамильном альбоме одной королевской семьи

Нашлось мое фото - один к одному, я не спорю.

Ведь не было в мире такой распрекрасной земли,

Куда бы мы с ним не уплыли по Черному морю.

 

И этот старик, этот шулер судьбы, преуспел.

Он вышел сухим из Гольфстрима, и спутал мне карты.

Он брал диктофон и протяжно в глаза мне смотрел:

"Мы все эмигранты, сеньора, мы все эмигранты."

 

Ну, это уж дудки, сеньор! Это вам все не лень

До рая взлетать на старинных дворянских качелях.

У нас же был праздник один - это Юрьев наш день.

На нем и сломалась игла в граммофоне Кащея.

 

Мы ставили все на судьбу, а сыграло "табу"...

Я там не была, где меня находили все время,

Где синью и златом во тьме растекался Стамбул,

Где птицы и змеи царей зачинали в гареме.

И юный кадека - годков восемнадцать на глаз -

Все пел о своих кораблях, что ушли из Одессы,

О том, что не так уж и много нашлось человечьего в нас

Все больше от ангелов да от зверей бессловесных.

 

XXX

Кончен бал! И в козла превращается принц!

Сумасшедшая фея обеих столиц

На дворцовую площадь выходит - адью!

Где-то мезду двенадцатью и девятью

Минуэтами первых полночных минут

Замыкает свой круг - то ли век, то ли кнут

Перехватом на горле, как будто лассо,

И дома оплетает безумной лозой.

Выхожу я на Невский и полночь давлю

Виноградными гроздьями; и на твою

Наступаю тяжелую сочную тень,

Что вином забродила... И вот набекрень

Хромоногий прохожий сбивает колпак

И свирель достает из кармана... И так!

Начинается бал на полночной реке.

Где любовь, в сумасшедшем кружась колпаке,

Топчет, топчет судьбы моей яростный плод

На одном чердаке, где никто не живет,

Где играет мой Пан на свирели для крыс,

И безумье всю ночь обвивает карниз

Этой буйной лозой, замыкающей круг

Пуповиной, обвившею весь Петербург,

Что висит над Элладою вниз головой

И стекает в кувшин виноградной Невой.

И смеется, смеется полуночный Пан -

Зреет в козьей башке его сладостный план,

Как проснемся с тобою мы между колонн

В славном портике крохотном, где испокон

Пели, пили вино и Платон, и Сократ,

И давили ступнями хмельной виноград

Наших сочных теней, что свисали на них

С парапетов Невы и ночных мостовых.

Выливая вино на пурпурный хитон,

Ставит Пан наши судьбы с тобою на кон.

И бросает он кости - иль пан иль пропал! -

На дворцовую площадь и там у столпа

Отражает пузенью огромной своей

Голубые зрачки петербургских огней.

Все свершилось отныне и все решено!

Становлюсь я хромому Сократу женой!

И сварливой Ксантипе теперь меж колонн

Снится каждую ночь недоступный Платон.

Кончен бал! Кончен праздник взбесившихся лоз!

Хромоногий прохожий хохочет до слез,

Загоняя в загоны баранов и коз,

Выпуская из клеток общипанных птиц...

И крадется в козла превратившийся принц

За безумною феею Питерских крыс.

 

 

 

 

 

 

Х Х Х

Погоди... еще о самом главном

Я скажу тебе - глаза в глаза...

Изогнулась вся улыбкой фавна

В окнах виноградная лоза.

 

Если умирать - умрем на юге!

Под ногами - музыка горит!

Колокольчик медный в рваном ухе

У цыгана пьяного звенит.

Так живешь себе светло и славно,

Бережешь и честь свою, и сан,

Но приходит гость с улыбкой фавна.

- Странник, - говорит, - а сам, а сам...

 

Голубей пускает он из уха,

И звенит, звенит его серьга.

И поклоны бьет ему старуха,

А на нем - козлиные рога.

 

Да и весь увит он виноградом,

И с рогами дьявольски хорош.

Он поет, что верным будет братом,

А продаст, наверно, ни за грош.

 

На порог бы прежде не пустила,

Ну, а тут забыла срам и стыд.

И откуда в нем такая сила?!

Под ногами музыка горит!

 

Отчего, о Боже, с нею вместе

Так не страшно и на страшный суд?!

Отчего из той козлиной шерсти

Ангельские крылья девы ткут?!

 

Нам уже на север нет возврата,

Там сожгут нас, верно, за грехи.

Ну, а здесь царицей винограда,

Ты меня со смехом нареки.

 

Потому что север к нам коварен,

И не скрыться от суровых глаз.

А на юге все мы - божьи твари.

А на юге Бог возлюбит нас.

 

А простит уж верно и подавно,

Ведь грехов-то - музыка одна!

Ангел с молодой улыбкой фавна

Наливает красного вина!

Х Х Х

Чего пожелать мне в трамвае,

Скользящем по рельсам в депо.

Еще я как будто живая,

Еще вечерами тепло.

 

Сиди да помахивай сеткой,

Где брызжет разбитый арбуз.

И смейся с блаженной соседкой,

Что нянчит завшивленный груз.

 

Тряпичную куклу сжимая,

Хохочет, хохочет взахлеб

Счастливая и молодая,

В кудряшках засаленных лоб.

 

Так смейся, создание, смейся!

Сейчас промелькнет тот откос,

Где что-то все лижет на рельсах

Бездомный ободранный пес.

 

И пусть мы останемся смехом

В шарманке у века сего.

И пусть говорят - переехал

Шарманщик себя самого.

 

А ты только знай себе смейся.

Разбитую куклу сжимай.

Встает новорожденный месяц.

Гремит наш последний трамвай.

 

И смех твой такой беспечальный,

Чертей распугавший в аду...

Бледнеет наш спутник случайный

И прыгает в ночь на ходу!

 

-i

Х Х Х

Я кажется в том веке не жила,

Где родилась собою не проснуться,

Где кровь огнем по сухостою шла,

И дикая расплавленная мгла

Для сердца отмеряла двадцать унций

То серебра, то красного числа

Последнего листка календаря,

Уже в зубах зажатого у зверя...

И кажется тому благодаря,

Проснувшись вдруг, по-детски я поверю,

Что я ни в чем виновна не была

Пред женщиной, которой был неведом

Ни дом, ни век, остывший, как зола...

Но я ее по имени звала

Лишь потому, что имя было светом

На пепелище красного числа.

 

 

Х Х Х

Жизнь такова. И мы уже на спорим.

О чем тут спорить - полночь без пяти.

Жизнь такова... И долго пахнет морем

Прилив надежды к сердцу...- Погоди! -

 

Он за плечо берет меня отчаясь...

Здесь отказаться лучше от всего -

От дружбы, от надежды и от чая

Вдвоем на кухне. Это ничего,

Что мы еще вдвоем. На плошадь выйдем,

Чтоб проводить друг друга до моста.

Меж бытием, мой милый, и событьем

Течет река с названьем "пустота",

Однако в наши русские морозы

Она белее белого листа,

Что ждет своей святой житейской прозы,

Где ты меня целуешь неспроста.

Проголосуйте
за это произведение

Русский переплет



Aport Ranker

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100