|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Представлена Натальей Рожковой
*…*…*
…Ущербный
кафель
сталинской Москвы
В каморке
нежилого назначенья.
Ночник
любимый — мраморной
совы
Во тьме
источник
тайного свеченья…
Я мирно спал
под
сенью пианино.
Война ушла.
Торжествовал салют.
Затишье. От
Сибири до Берлина
Всё нужное по
карточкам дают.
Такая
малость!
Но какая милость —
Плыть в
колыбели
предрассветных грёз!
Не всё
сбылось,
что мне тогда приснилось.
Не всё
сбылось.
Но верилось всерьёз.
Совсем
нетрудно
было измечтаться
В
заговорённой,
сказочной стране,
Где даже
облака
хотят остаться
С загадочной
землёй наедине.
Повыветрился хмель из
головы,
Но музыки
заветной не нарушу!
И давний
отсвет
мраморной совы
Издалека
подсвечивает душу.
*…*…*
...Высоко
летает
Мусор
над помойкой,
В
ветреную пору,
Под
престольный праздник!
А
в моей палате —
Потолок
высокий,
А
листок зелёный
За
окошком дразнит!
И
хирург весёлый
С
твёрдыми руками,
Говорит:
«Касатик,
Дело
на поправку!
Всякое
бывает
С
вами —
чудаками:
Вот
ему —
под горку,
А
тебе —
на травку!»
Славно
я эфира
За
ночь надышался!
Ну
да, слава Богу,
Завтра
уж —
на волю!
...Высоко
на небе
Мой
вопрос решался...
Ну а
послезавтра
—
Я себе
позволю…
*…*…*
Чёрный
телёнок у
белой коровы.
Поздняя
зелень
некошеных трав.
Строчка тропы
под багровым покровом,
Стылая, серая
морось с утра.
Еду на юг.
Сквозь испарину окон
С верхней
полати
—
леса, да поля.
Чётких колес
отработанный рокот
Мерно колышет
распластанный взгляд.
Пожил немало,
не
так уж и много.
Знал своё
дело и
был не у дел.
Может, была и
другая дорога —
Вилами шито
по тёмной
воде.
Взрослый
ребёнок,
в пути постаревший,
Одолевает
последнюю треть.
Поезд уходит
в
закат догоревший.
Осень.
Россия.
Смотреть и смотреть…
ШОПЕН
Какая вселенская
грусть
У тех, кто рождён не
для
боя!
Какое сознанье покоя
И внутренней
тишины...
Мерцанье чужой
глубины
Прикрыли тяжёлые
веки,
И руки, как белые
реки,
Легли над моей
головой
В купель доброты
круговой
Слепого от нежности
зала...
От тела душа
отказалась,
И рушились тени в
груди!
И женский сверкающий
голос
Всё выше звучал
впереди…
*…*…*
Я пил с собой на
брудершафт.
Напротив зеркало
смеркалось.
Светилась слабая
душа
Бессонным светом,
вполнакала.
Вечерний ритуал
огней
В ночной
безвестности
терялся,
И танец призрачных
теней,
Знакомый с детства,
повторялся.
Сходила свыше
тишина,
Как Божий дар
неповторимый,
И бездна в проруби
окна
Звучала медленно и
зримо.
Была Вселенной
глубина
Утехой звёзд
иезуитства,
И я угадывал
финал
Не из пустого
любопытства.
Вели безвестные
следы
Сквозь сумрак
Вечного
покоя.
В водовороте Чёрных
Дыр,
Ютится, странное
такое,
Моё земное
существо,
В котором бедствует
счастливо
Внезапной мысли
колдовство
На гребне редкого
порыва…
В какие дебри
забрела
Душа от тихого
причала!
Какая музыка
была!..
Да никогда и не
кончалась.
*…*…*
Не
понесёт меня в «Савой»
Автопантера
—
иномарка!
Мне
—
дым зелёный, дождевой
В
Петровском августовском парке.
Мне
—
хмель пивной Семи Дорог
Полуразбавленного
пива.
Ко
мне Всевышний слишком строг —
Не
позволяет жить красиво,
А
позволяет с головой
Нырять
с утра в привычный «ящик»
Где
без нужды, полуживой,
Я
не парю над настоящим.
Не
так, не там, не те, не то,
Не
достучаться лбом об стену,
В
жару напялили пальто,
Плевать,
куда себя я дену!..
Себя
я дел и прок нашёл.
Гвоздь
забивают микроскопом,
Алмаз
стирают в порошок,
И
не один, а сразу скопом!
Чего
не сделаешь, поверь,
Во
имя высшей, общей цели...
Тупик...
А это что за дверь?
От крови
петли
поржавели...
*…*…*
Аррафакрайя карадрамба!
Изофиеста тензоресс!
Небоидальная дирамба,
Корундовый контрофорез.
Ресницами лесных
растений
От горла пальцы
отвело.
Аррафакрайя, бессмертений!
Трансцендентальное
число...
*…*…*
...А что
весной?
Ах, свет ты мой
лесной!
Крик петушиный в
прозелень чащобы,
Не огорчусь за
дальний
путь — ещё бы:
И ветер здесь не
ветер —
лёгкий смех,
И птица здесь не
птица —
озаренье!
Поляны робкое
стихотворенье
Подслушаю под
дремлющей
сосной.
Хмель соловьиный
выветрится за ночь,
А
поутру...
Ах, свет ты мой
лесной!
|
Проголосуйте за это произведение |
