Анна Ванян

Фанатики

Ну что, лягушка-путешественница, допрыгалась, долеталась? Пристегнула какие-то две палки, вскарабкалась зачем-то на склон. Тоже мне, акробатка.    И кто тебя только на трамплин потянул?

Лежу на больничной койке, отвернулась к стене и жую кусок черного хлеба. В Кировске на первом же сборе умудрилась сломать ключицу. Результат  - девчонки прыгают, а я готовлюсь к операции.

 Операция - обычное дело! Доктор посмотрел на меня: «Фанатики!» И махнул рукой. Чего с ней говорить? Опять же на гору полезет.

Фанатики? Что-то не похожа я на фанатика, чувствую где-то внутри. Прыгаешь с трамплина, падаешь, катишься кубарем со склона. Девчонки так часто не падают, как я. Они могут удариться спиной при приземлении, но тут же  отталкиваются от склона, вскакивают на лыжи, как Ваньки-встаньки, и съезжают безболезненно.

Правее от трамплина, не переставая, крутится подъемник, поднимая на вершину Хибин сноубордистов и горнолыжников. Сижу,  несколько минут отдыхаю перед следующим прыжком. Наблюдаю с подъемника, как прыгают девчонки. Машка Тарыгина прыгнула сальто прогнувшись,  Ольга Королева у метки разгона медитирует прыжок.

- Головастики! -  обзывается Сашка -  Стоят в этих огромных шлемах, медитируют часами. Чего стоите-то, глупые?  Ветряные мельницы, что ли?  Прыгать  надо, а они  руками размахивают.  Над вами уже  весь подъемник смеется!

Сашка Михайлов фристайлист, акробат.  В детстве занимался спортивной гимнастикой. Удивительно! В одном зале занимались, у одного тренера даже. Сашка Михайлов   раньше ушел из гимнастики,   меня не запомнил, я маленькая была. А я помню, будто в голове картинка застряла: стоит возле брусьев  каланча Сашка Михайлов, а Владимир Васильевич ему что-то на ухо бубнит.

И вот  через десять лет на горе встретились. Сашке-то все равно, кто я, и зачем я вообще на эти лыжи встала.  Кому какое дело теперь, чего ты в гимнастике умела. Во фристайл перешла? Лыжи одевай и прыгай.  Работай, как и все, и показывай результат. А если испугаешься, никто  насильно на трамплин не потащит. И ты просто спустишься вниз, а ребята останутся на склоне. И будут прыгать на лыжах умопомрачительные сальто. А что происходит внизу, уже не имеет значения.  Акробаты  вылетают с трамплина  и крутятся винтами на десятиметровой высоте, и слетают со склона, и тормозят на повороте, обдавая зрителей снежной волной.   Не боги ли это  спускаются к нам на лыжах с Олимпа?

Сидим на кухне после тренировки. Где-то там, на горе, трамплины застыли в ледяном оцепенении  в этой северной темноте -  смол, мидиум, биг –   коварные в своем бездушии ледяные предметы. Ощущаю перед трамплинами почти мистический страх. А Сашка Михайлов, кажется, уже породнился с ними.

- Ничего-то Вы не понимаете. Чудики! – тискает в руках Ольгин шлем. - Что это такое? Безобразие, а не шлем! В  таком  шлеме на трешку! Да ни за что! Я еще жить хочу!

- Не обзывайся, Сашка! Шлем как шлем! Как будто твой лучше! – смеемся. Здорово все-таки вот так вот с Сашкой болтать.

- Лучше, конечно! – Сашка достает шлем. Видно, что бывалый, с виду неказистый, покоцанный. А ты внутрь загляни.  Посмотри, какая подкладка? Да я свой шлем ни за какие деньги не отдам. А у Вас?  С виду-то блестит, а внутри? Тряпочка. Пшик. Упасть на него с десятиметровой высоты? Врагу не пожелаю.

Сашка по-стариковски машет рукой:

- Эх, Вы, зеленые еще! Вот попрыгайте с мое, узнаете, что по чем.

- Саш, а расскажи что-нибудь о себе,-  пристала Машка Тарыгина. -  Ну, как ты во фристайл пришел, как прыгали раньше.

- Как прыгали?- ухмыляется. - Вот так и прыгали. И заметь, никто нас на трамплин не тянул, сами рвались! Бывало, очистим трамплин от ночного снега, лыжи на плечо и наверх. Подъемника не было. Ноги горят. Не жаловались. Хлебом не корми, дай только с трамплинов попрыгать!

- Фанатики!

- А то!

- Саш, а расскажи про свой первый прыжок.

- Дело было так. Провалялся я месяц с температурой. И на сборы в феврале не поехал. А в марте с Мишкой  мы построили трамплин. Мишка и говорит, советует: «Санек, прыгай солдатиком, потом к сальто перейдешь».  Я и послушал. А когда на сальто разогнался, такую каракатицу изобразил! Выплюнул меня трамплин. И лечу я, на небо гляжу. Смотрю, вороны надо мной гнездоваться полетели, потом еще кто-то обогнал. Чувствую себя не в своей тарелке. Ну, думаю, Санек, полетал и достаточно, на землю пора. И рухнул, как подбитый гусь, вверх тормашками. Слава Богу, руки и ноги целы, лыжи подобрал. А Мишка, гад,  у трамплина надрывается, кричит: «Санек, на след посмотри!» 

Приземлился я точно на макушку. Аккуратная ямка  такая на склоне,  а в центре – шапка с помпоном.

Фигня какая – с трамплинов прыгать!  Герои диснеевских мультиков: в огне не горят и в воде не тонут. После Сашкиных рассказов  нам и море по колено. Девчонки, айда на трамплин!

На десятый день сборов соревнования по акробатике. Мои первые соревнования во фристайле. Трамплин  - это не брусья и не бревно, и даже не опорный прыжок. А фристайл не спортивная гимнастика. И если дрогнешь на склоне, не спрыгнешь уже со снаряда, как спрыгивала в детстве перед строгими судьями. И если упадешь теперь здесь на склоне,  не просто упадешь, а рухнешь всей своей массой с огромной высоты и в лепешку! И настолько остро ощущаю  всю эту снежную красоту. И перед подходом надышаться не могу. А тренер, разве он встанет за тебя на лыжи? И куда же  тебя занесло, неуемная лягушка, на какую такую вершину?  Смешно. В эти секунды я одна, нет никого. Только я и трамплин. Смешно. Судьи и тренер где-то внизу, как маленькие точки.  Дрогнешь -   конец. Ни при каких обстоятельствах я не должна испугаться. Иначе конец тебе, крышка. Тебе и твоему телу. Ну и влипла же ты, подруга!

И вот настала минута, до которой, может быть,  все это время ты неосознанно стремилась, будто бы выползла из утробы голой, беспомощной куколкой,  и кричишь,  до единой частички своей, провозглашая всему свету  из глубины, из недр, в это сверкающее ледяное пространство: живая, живая! И кто же я теперь? Кто же? Глыба! Богатырь!  И словно спал до этой минуты, как на мягкой перине, сказочный богатырь, да проснулся вдруг, встрепенулся и гаркнул, и ухнул, и плечами повернул: «Это кто же посмел разбудить  меня!? Меня! Глыбу, богатыря!» Ступает отныне по вершинам недовольный богатырь и глазами в ярости крутит, и руками снега ворошит…

Резкий выдох. Мысли отключаю. Будто в самолете пилот, нажимаю в себе нужные кнопки. Работает только тело, натренированное, как автомат. Разгон. Ледяной холод. Сверкающий на солнце, трамплин надвигается на меня. Будто два самолета летят лоб в лоб, выполняя приказ не сворачивать с пути…

Вырываюсь с трамплина на воздух, на волю. Лечу  дрожащей струной, обнимая руками сверкающее небо! Над головами судей прокрутила одинарное сальто во всей красоте. И четко лыжами по склону, присела, вскочила в секунду, не дрогнув, по колее стальным солдатиком скатилась до подъемника!

- Анютка, молодец! Суперпрыжок! Это было круто! Ты смогла, ты сделала его!!!
 Девчонки поздравляют  меня.   А тренер улыбается и, кажется, готов расцеловать.

А дальше обычные дни. Тренировка на склоне,  в спортивном зале ОФП. Серые северные будни.  Стучим ботинками по городу с лыжами на плечах. 

Передо мною  задача – прыгнуть с трамплина сальто прогнувшись с винтом.  Девчонки, Машка и Ольга, уже прыгают его. Смотрю на девчонок, не сложно. Ерунда. Справлюсь. В спортивной гимнастике  я и не такое крутила. Попробуй-ка прыгнуть с винтом, когда на ногах тяжелые ботинки и лыжи длинной в метр шестьдесят. Куда  мне деваться. Тренер у трамплина: давай!!!

Черт,  лыжи путаются в ногах! Заклинило! Рухнула лицом в снежную подушку. Бррр!  Хорошо  так приложилась. Лицо красное, как морковка. Ладно, с винтом рановато пока.

Падаю.  Почему-то снова начинаю падать. Тренер орет, зачем падаешь, ты же на ноги летишь.  Не понимаю.  Лыжи выскальзывают из-под меня и все, хоть тресни, не понимаю,  откуда это, что это. Все  дни вставала в ноги, а сегодня снова падаю. И до слез. Долблю это проклятое сальто. Уже десятый прыжок. Устала. Ноги гудят, и хочется пить.  Присела на секунду у метки разгона. Ну все, пора. Лыжами встаю на колею на десятый прыжок…

Выскочила в воздух. С трамплина  рухнула   на плечо, к склону  прилипла, и встать  не могу, в ключице жгучая боль.  Девчонки и тренер подбежали,  помогли подняться. Доковыляла до медпункта. Перелом ключицы, определила врач и направила в больницу.

Села в «уазик». Машину трясло. Черте что! Кажется, каждую кочку пропустила через плечо.

Сегодня  в палату приходил тренер. Удивлялся. Оказывается, до меня никто еще на склоне ключицы не ломал. Говорил, что  перекопал весь склон, но ничего твердого не нашел. Говорил, что если я устала, ему надо было  сказать… 

Ладно, хорошо. В следующий раз буду говорить. Смущенная.  Тренер не вписывался в эту больничную атмосферу. И я была рада, когда он ушел.

Ну вот, перед операцией сдала анализы. Как и положено, разделась,  вскарабкалась на каталку. Лежу под прожекторами в белом платке. Какие-то дядьки склонились надо мной в белых колпаках и в масках. Жалостливо так смотрят на меня.  А потом я ничего не помню. Помню, как во время операции я на секунду проснулась, промямлила что-то. И опять погрузилась в какую-то черноту.

Мне вставили пластину на двух шурупах и загипсовали грудь и спину, чтобы я лишний раз не дергала рукой. Я была похожа на черепаху в панцире. Спать можно было только на спине. Не привыкла. Закрывала глаза, а они открывались глупо, как у куклы.  И я смотрела ночами в потолок, привыкая для себя к новому пространству.